"ДЕКОРАТИВНЫЕ ШИРМЫ" НА ЗАПАДЕ С 1600-х ДО НАШИХ ДНЕЙ

Говорят, что герцог Мальборо был настолько привязан к прекрасной Коромандельской ширме, подаренной ему императором Священной Римской Империи, что возил ее с собой в военные походы. Нет сомнения, что герцог жил в роскоши даже на поле битвы. Он пользовался услугами своего камердинера и возил с собой огромные "дорожные бутыли из серебра для вина и громадное ведро для их охлаждения, покрытые гравировкой с его гербом". Много путешествовавшая ширма китайской работы, украшенная фигурами, одетыми в европейское платье того периода, была пожалована герцогу благодарным императором после победы при Бленгейме в 1704 г. Эта ширма до сих пор находится во владении семьи, и графиня Спенсер сообщила нам, что это была одной из пары ширм, заказанной иезуитами в Китае и преподнесенной в 1658 г. по случаю избрания в императоры Леопольду I, который в свою очередь, подарил ее герцогу. История привязанности английского генерала к его китайской ширме, ввезенной им на голландскую территорию во время битвы с французами, знаменательна потому, что затрагивает некоторые страны, сыгравшие ключевые роли в истории декоративных створчатых ширм.

1571 г. - вполне подходящий отправной пункт для рассмотрения этой истории, так как он знаменует собой начало регулярной торговли между Востоком и Европой, благодаря чему ширма со своей древней родины, Китая, была доставлена в Европу, где продолжала существовать и заново интерпретироваться в бесконечном разнообразии рисунков и материалов, изобретенных благодаря воображению, технологии и искусству мастеров западного мира.

31. Ширма Коромандельская. Музей личных коллекций им. А.В. Блещунова (Одесса). Инв. № 2166. Общий вид.

32. Фрагмент.

Европейские народы, заинтересованные рассказами возвращающихся путешественников, были, с одной стороны, полны горячего стремления использовать ресурсы этих далеких богатых и удивительных земель и, с другой стороны, рьяно желали христианизировать их жителей. Португальцы, после того как впервые основали базу в Маллаке в 1511 г., а затем, позднее, еще одну в Макао в 1543 г., привели первые европейские корабли в Японию. Успехи мореплавателей достигли кульминации в 1571 г. с открытием Нагасаки, где была прочно установлена восточно-западная торговля. За следующие две сотни лет этим портам было суждено стать ключевыми в португальской, а затем и голландской коммерции.

За открытием в течение нескольких лет последовало прибытие первых иезуитов, и с этого времени судьбы последователей св. Франциска Ксавьерского и торговцев переплелись. Главной целью иезуитов было распространение веры, но их роль в обмене культурной информацией значила для западного мира намного больше.

В течение шестнадцатого столетия другие нации, особенно испанцы и нидерландцы, конкурировали с Португалией из-за новых торговых путей. Испанцы увеличили свои владения в Новом свете и завоевали Мексику в 1521 г., затем последовало завоевание Перу. В 1565 г. они получили контроль над Филиппинами и стали расширять свою торговлю с Китаем.

Несколько эпизодов, которые передают в общих чертах хронологию изготовления в Китае створчатых ширм, их проникновения в Японию и последующего усовершенствования, важны здесь как фон к их истории на Западе. Тем не менее автор не будет предпринимать какой-либо попытки проследить полную историю ширмы как формы искусства от первых веков ее существования на Востоке, всецело оставляя обсуждение азиатских стилей живописи, работ отдельных художников и их эстетической и интеллектуальной значимости востоковедам и историкам искусства.

Ширма, китайское изобретение, впервые известна из литературных источников, датируемых концом поздней династии Чжоу (IV-III вв. до н.э.), и по изображениям в росписи гробницы Хэн и на каменных рельефах (200 г. до н.э. - 200 г. н.э.), представляющим собой двух- и трехстворчатые ширмы. Самые ранние сохранившиеся ширмы, датируемые VIII в., находятся в хранилище Шосо-ин в Наре, в Японии, попав туда через Корею. Опись 756 г. н.э., перечисляющая имущество императора Сёму, упоминает несколько сотен ширм. Они сделаны из шелка или бумаги, расписанных светскими сюжетами, такими как пейзажи, цветы, стихи, люди, животные, птицы и дворцы. Одна из этих ширм описывается как состоящая из шести панелей, каждая с изображением китайской дамы. Лица тронуты бледной тенью, тогда как остальные формы очерчены тушью и затем расцвечены птичьими перьями, наклеенными по всему костюму по моде того времени. Все ширмы из Шосо-ин содержат на каждой панели самостоятельную композицию на родственные сюжеты, окаймлены парчой и вставлены в раму, что подчеркивает их вертикальность и индивидуальность. Декоративный эффект великолепен, но техническое мастерство довольно низко. Панели скреплены ремнями из кожи или тканью, протянутой в отверстия у краев.

Тяжесть китайской ширмы и ее грубое скрепление частично обусловлены способом использования. В отличие от японских домов, китайские жилища имели постоянные стены, часто украшенные фресками, и ширмы часто не передвигались. Ширма рассматривалась с эстетической точки зрения, как источник красоты, вдохновения или интеллектуальной активности, гибкости же и подвижности ее придавалось меньшее значение.

До династии Сун (960-1279) роспись ширмы оставалась серьезной художественной формой, но затем выродилась в чисто декоративное искусство. Увеличился разрыв между "учеными" художниками и профессиональными ремесленниками, которые придавали золочению и резьбе, инкрустации полудрагоценными камнями, слоновой костью и перламутром большее значение, чем содержанию.

Вскоре после своего появления в Японии ширма достигла своего расцвета и приобрела дополнительные формы и функции. Японские дома могут иметь три типа ширм: помещенную у входа, чтобы отвадить злых духов, скользящую внутреннюю стенную панель, называемую fusuma, и byobu, створчатую ширму из нескольких панелей, которая стоит на полу без всякой опоры. Byobuбуквально означает "защищает от ветра". Эта ширма проделала свой путь в английские дневники и описи как "beoubus" (или в каких-либо других подобных орфографических вариациях). К достоинствам byobuможно отнести ее подвижность и приспособляемость, защитные свойства, многообразное функционирование в повседневной обстановке и жизнедеятельности. Маленькие ширмы были частью комнат для чайных церемоний, в то время как большие использовались на сцене или как задник для концерта или танцев. Byobu были непременным атрибутом императорских коронаций, употреблялись в уличных процессиях и образовывали ограждения для буддистских ритуалов. В дополнение к этому они служили местом бесед между членами семьи и неким стимулом для литературных и поэтических споров.

Идея и мастерство исполнения японских ширм представляют особенный интерес, так как обнаруживают необычайную чувствительность к проблемам, вытекающим из уникальной формы ширмы. Европейцы постарались превзойти некоторые технические приемы, но они часто игнорировали крайнюю утонченность угловой формы. Так как японская ширма должна была очень часто передвигаться, ее легкость становилась не только желательным, но и необходимым требованием. По мере того как ширмы увеличивались в размерах, они становились еще более значительными. В то время как рамы китайских ширм делались из довольно тяжелого дерева, японцы могли использовать более легкие породы благодаря прочности конструкции их ширм, обусловленной свойствами самой бумаги. Она делалась вручную из растительных волокон, ее качество и прочность были превосходны. Несколько слоев бумаги натягивались на раму; перекрывая друг друга, они соединялись от панели к панели, чтобы образовать петли. Это остроумно придуманное крепление имело несколько достоинств. Наиболее важное из них заключалось в том, что оно обеспечивало почти целостную поверхность. Индивидуальные панели отделялись только тончайшей линией, и художник мог творить в пределах непрерывной горизонтальной композиции вместо вертикальных форм, усиленных рамами, связанных металлом или кожаными приспособлениями. Петли позволяли складывать ширму, как гармошку, облегчая возможность держать ее в руках. Доказательством прочности таких петель является то, что и сегодня все еще сохранилось несколько ширм подобной конструкции, возраст которых насчитывает 500-800 лет. Часто внешний край ширмы защищался узкой лаковой рамкой, которая была укреплена по углам очень легкими, декоративно вырезанными металлическими полосками.

Настоящей победой японцев стало мастерство композиции и качество самой живописи. В культуре, где не существовало ни стенной росписи, ни картин, ширмы были образцом изобразительного искусства. Так как все дома, кроме самых бедных, имели ширмы, вполне обычной была огромная разница в качестве, обнаруживающаяся во всех предметах домашней обстановки и декоративном искусстве.

Характерно, что ширма выражает идею или понятие, переданное через мотивы узора, пространства между ними, линеарные ритмы и цвет. Ее успех зависит от мастерства, с которым эти элементы объединены и переплетены между собой. Создание ширмы ставит уникальные, требующие особого внимания проблемы, которые японские художники успешно пытались решить. По самой своей природе створчатая ширма представляет собой серию углов и должна оставаться угольной, чтобы стоять без поддержки. Если ширма имеет отдельные вертикальные панели, ее решение не составляет проблемы. Каждая створка замкнута в себе, композиции повторяются или перекликаются в форме или сюжете. Тем не менее с развитием бумажных петель поверхность становилась действительно непрерывным пространством и композиция могла протягиваться через секции. При рассматривании обычной плоской живописи внимание притягивается к какому-либо фокусу, обычно около центра картины. Напротив, угловые взаимоотношения панелей ширмы заставляют зрителя осознавать их разделение, и решение каждой створки должно представлять какой-то индивидуальный интерес, в то же время продолжая соотноситься с общей композицией. Японский художник был остро восприимчив к тому, что человек всегда рассматривает ширму или какую-либо ее часть под углом и что угол зрения меняется по мере того, как зритель меняет свою позицию. Именно вблизи центра, особенно у двухстворчатой ширмы, находится наихудшее положение для обзора, создающее самое темное пространство и допускающее одно из наибольших искажений. Лучшие из художников решали композиционные проблемы с помощью интуитивного чувства ассимметричного ритма, повтора изгибов и линий, великолепного использования цвета. Предварительно проработав детали, художник приступал к живописи прямо на бумаге - технике, которая не допускала никаких переделок или исправлений. Бумага обычно предпочиталась шелку, так как она была более чувствительна к водорастворимым краскам и предполагала большое разнообразие текстур. Художник расписывал листы бумаги, пока они были разложены на полу, и живопись крепилась к раме к концу работы.

К несчастью, в истории ширмы существуют большие проблемы. Ширмы из хранилища Шосо-ин датируются VIII в., но за следующие триста лет не сохранилось ни одной ширмы, и существует очень мало таких, что датируются 1450-ми гг.

Искусство росписи ширмы получило свое высшее развитие в Японии, в то время когда западный мир впервые вторгся туда. Зенит же был достигнут в течение периода Момояма (1573-1615), с искусством namban, представлявшим Один из аспектов стиля.

В то время в Японии создавались расписные ширмы, в Китае делался другой их вид - лаковая ширма, тип, которому суждено было иметь значительно большее влияние в Европе в следующие два столетия.

Китайский лак начал поступать в Европу в первые годы XVIIв., а в 1614 г. первый английский корабль вернулся из Японии с "японскими товарами, рукописями.., beoubus и всевозможной посудой отличнейшего лака". С этого момента можно найти многочисленные записи о ширмах. Карл I владел "двумя китайскими ширмами, золочеными, одна была сломана", а восточные лаковые ширмы, привезенные в Англию во время царствования Карла II, часто имели большой размер и состояли из двенадцати створок. В 1689 г. граф Бристольский приобрел створки "разрезанной японской ширмы", несколькими годами позже купив в комплекте пару ширм, также сделанных из "резного лака".

Когда в 1697 г. составлялась опись содержимого апартаментов королевы Марии в Кенсингтонском дворце, в ее спальне находилось несколько индийских каминных экранов, и запись объясняла, что один очень большого размера с двенадцатью створками "был разделен надвое, но королева сложила его целиком".

В июле 1682 г. Джон Эвелин описал визит к своему "доброму соседу м-ру Бохану, чей дом похож на шкатулку, полную изящных безделушек, особенно индийских. В холле вместо обоев изобретательно приспособлены японские ширмы. Пейзажи на этих ширмах изображают образ жизни и страну китайцев". Эвелин, у которого имелись общие с его современниками трудности в распознании изделий и географии Индии, Китая и Японии, явно отметил этот стиль отделки как новшество, но вскоре он стал широко распространенным. До конца XVIIв. многие английские дома, включая Беркли, Четсуорт и Хэмптон Корт, могли похвастаться комнатами, отделанными лаковыми панелями. С тех пор китайцы не делали лаковых панелей специально для обшивки стен вместо обоев. Для этой цели разбирались и приспосабливались ширмы.

Эти сообщения поднимают два ключевых вопроса. Что именно представлял собой лак и как он попал в Англию в таких количествах? Часть ответа можно найти в истории восточно-западной торговли. После того как голландцы успешно отвоевали у португальцев большую часть японской торговли, они основали в 1602 г. Голландскую Ост-Индскую компанию. Две страны сговорились не допускать в эту сферу любых потенциальных соперников, но Англия основала свою собственную Ост-Индскую компанию. Хотя им было официально разрешено торговать, англичане были вынуждены искать окружные дороги, чтобы перевозить свои товары, так как ранее прибывшие конкуренты удерживали контроль над основными установившимися маршрутами. Часть дороги товары перевозились китайцами на своих кораблях, а затем перегружались на европейские суда перед главной частью пути. Коромандель, участок мадрасского побережья, и Бантам на Яве были двумя пунктами, в которых накапливались и обменивались товары. Любопытно, что слово "Коромандель" вскоре стало настолько идентифицироваться с товаром, что его изначальное значение как наименование места было забыто, но это может показаться еще более нелогичным, если учесть, что побережье Индии не играло никакой роли в создании этого изделия. К середине XVII в. Франция также добилась торговых прав, и восточные товары стали поступать в порты по всей Европе.

Вопрос, на который теперь нужно ответить, касается самой природы лака и того, почему он пользовался таким спросом. "Лак", упомянутый в докладах английских кораблей, что возвратились в 1614 г., был действительно отличным, но не был на самом деле "лаком" в европейском понимании слова, т.е. "полировкой". Это был настоящий восточный лак, который нельзя спутать с позднейшими европейскими подражаниями. Лак впервые стал известен китайцам более трех тысяч лет назад и проник в Японию в VIв. н.э. К XV в. японцы развили искусство лаковой техники до такой степени, что даже китайский император признал превосходство их изделий. Лак мог делаться только на Востоке, так как сырье для него - смола дерева Rhusvernicifera. Деревья надрезались, и подобная соку жидкость вытекала в деревянные кадки. Сырой сок - сероватая жидкость, которая должна быть профильтрована через полотно, а затем прокипеть на медленном огне, чтобы очиститься от примесей. Затем лак твердеет и темнеет, выставленный на открытый воздух, он плохо сохраняется и поэтому не может быть отправлен в Европу в жидкой форме.

Создание его чрезвычайно твердой поверхности, с ее неподражаемым глубоким блеском, - долгий и трудоемкий процесс. Отбирается доска и затем покрывается слоем полотна, бумаги или шелка. Один источник сообщает, что ремесленники династиии Мин (1368-1644) затрачивали неимоверное множество усилий при подготовке поверхности, покрывая ее вначале глиной, затем травой, затем опять глиной. Жидкий лак наносился кистью и затем оставлялся сохнуть на несколько дней. Он должен был сохнуть во влажной атмосфере, что звучит достаточно иронично.

Как объяснял один китайский ремесленник, "если мастер наносит лаковый сок очень медленно, то лак становится слишком твердым, когда высыхает. Если он делает это слишком быстро, то лак будет недостаточно твердым или вообще мягким. Хороший мастер должен делать это не слишком медленно и не слишком быстро". Он рекомендовал тридцать три этапа с повторяющимися периодами времени высыхания, от двенадцати часов до трех дней, тогда как другой художник говорил, что тридцать шесть слоев лака дают наилучший результат. В любом случае это была задача, требующая в равной мере мастерства и терпения. Обычно считалось, что самые хорошие по качеству лаки привозились из Тонкина и Нанкина, а не из Кантона, который был центром коммерческой деятельности и экспорта. Требования материала и коммерции не совпадали.

После высыхания каждый слой нужно было отполировать пемзой до атласного блеска. Чтобы избежать искривления, требовалось обработать обе стороны доски. Подготовленная как следует поверхность, приобретала металлическую твердость и водонепроницаемость. Средством для усиления блеска лака было закапывание досок в снег. Доски, поднятые с затонувших кораблей после многих лет, проведенных в соленой воде, остаются неповрежденными.

Хотя готовый лак практически не подвержен разрушению, он по-прежнему нуждается во влаге, и в качестве предупреждения нужно сказать, что хранение таких изделий в сухих перегретых домах может вызвать непоправимые повреждения, приведя к тому, что лак будет трескаться и шелушиться.

Когда доска была готова для нанесения декора, перед художником открывалось несколько путей, которыми он мог следовать. Он мог по своему выбору прорезать поверхность или орнаментировать ее гипсом, расписанным в разные цвета темперой, или позолотить, или сделать аппликации из раковин, золотой пыли или камней, имевшихся в большом разнообразии.

Настоящие Коромандельские ширмы считаются наилучшими из всех лаковых ширм и выделяются своей главной характерной чертой - прорезанным декором. Рисунок процарапывался на поверхности, и затем доска прорезалась в строгом следовании инструкциям, данным резчику. Использовались различные виды ножей, и резчику сообщалось, что прорез должен быть V-образной формы, с ясными, четкими линиями, сужающимися к своему завершению. Иногда острые края, оставленные резьбой, гладко отполировывались. В других случаях могли предпочесть острый край. Вырезанные пространства затем заполнялись клейким водорастворимым веществом, смешанным с краской или позолотой. Будучи свежими, эти краски кажутся почти кричащими, но со временем они смягчаются и блекнут. Довольно близкие к первоначальным цвета можно увидеть на закрытых участках, например, на внутренних частях шкатулок, демонстрирующих их оригинальное качество.

Мотивы росписи Коромандельских ширм были китайскими и соответствовали стилю современной живописи, так что даты изготовления могут быть установлены с достаточной определенностью. Вначале, в период династии Мин, они делались для китайского рынка и часто заказывались для подарков к дням рождения или другим праздничным событиям. Вероятно, они изображали сам праздник или другие памятные события в жизни чествуемого лица. В типичных случаях это лицо можно видеть сидящим в павильоне, возможно, окруженным музыкантами, танцорами или поэтами.

Ширмы передают обстановку событий, часто детально описывая архитектурные особенности - домов, храмов, связанных мостами, используемыми как объединяющее средство. Китайцы не применяли западную перспективу, и линии стен и мостов уводят глаз от одного плана к другому, каждый из которых наполнен своими восхитительными деталями. Чаще всего ширмы обрамлялись широкой каймой, содержащей изображения множества предметов. Каждый из них либо помещался в разнообразно оформленное окружение, либо эти предметы были разбросаны на бордюре наугад, друг подле друга. Бордюр изображал "сто предметов", которые считались необходимыми для загробной жизни: эмблемы двенадцати месяцев, все виды цветущих кустарников и растений, вазы с фруктами и домашние предметы, такие как лампы, жаровни для благовоний, изделия из нефрита. Архаичные драконы и фениксы, символы царственности, могли быть вырезаны на бордюре или на крайних панелях. Не было чем-то необычным, если эти мотивы, организованные в ряды, покрывали всю обратную сторону ширмы, которая содержала целостную сцену на своей передней стороне.

Так как спрос на импорт с Востока все возрастал, китайцы, продолжая делать традиционные ширмы, расширили их производство, предназначенное специально для европейского рынка. Уже в 1670 г. европейцы, заинтересованные в коммерческом развитии, отправились на Восток, чтобы внедрить там образцы, по которым в Китае должны были производиться изделия для западного рынка. Эти образцы, в сочетании с обучением и гравюрами, поставляемыми миссионерами, давали ремесленникам обширный материал для копирования и самостоятельной интерпретации.

Коромандельские ширмы являлись только одним из многих видов лаковых ширм, сделанных китайцами. Черный был в них самым обычным цветом и пользовался наибольшим спросом. Так как лак, выставленный на открытый воздух, темнел и слои накладывались один поверх другого, в результате получался естественный, глубокий, блестящий цвет. Различные порошки и красители могли добавляться в лак в процессе его наложения, создавая в результате широкий спектр цветов. Среди наиболее популярных были киноварный и ярко-красный, бирюзовый, серо-голубой, несколько оттенков зеленого, слоновой кости, баклажановый, коричневый и сверкающий желтый. Золотая пыль могла добавляться к лаку, после того как первый слой был нанесен и высушен, однако китайцы использовали этот декор далеко не так широко, как японцы. Инкрустированные раковины употреблялись очень давно, в VIII в., чему служат доказательством, несколько ширм из Нары. Использовался наутилус, как и грушевидные раковины и abaione; последний давал радужный сине-зеленый эффект. Декор из abaione мог обогащаться золотом и серебром и покрываться тонкой гравировкой. Этот особенный вид декора, называемый "туманной парчой", высоко ценился в период династии Мин. Перламутр был весьма популярен, как и мыльный камень и слоновая кость. Полудрагоценные камни и минералы, такие как нефрит, бирюза, малахит, ляпис-глазурь или коралл, могли быть употреблены в рельефе или в инкрустации, создавая бесконечный простор фантазии, умению и возможностям мастера.

В течение XVIII в. китайцы продолжали делать лаковые ширмы; делают их и по сей день. Техника прорезания осталась в употреблении, но появились новые формы декора, наряду с существованием более ранних. Ширмы XVIIIв. обычно меньше, огромные 12-панельные часто заменяются 6- или 8-панельными, с соответственно уменьшившейся высотой.

В Японии лаковые изделия, называемые urushi, процветали. После пересадки Rhusverniciferaиз Китая японцы освоили искусство лака, и все - от шкатулок до панелей и кожаных доспехов - покрывалось его блестящим защитным слоем. Хотя ремесленники в обеих странах использовали много одинаковых материалов, существовало основное различие в технике -японские ширмы редко были прорезными. Коромандельская техника была известна японским художникам, но они отказались от нее, предпочитая работать или на плоской поверхности, или, чаще, создавать выступающую декорацию из гипса, называемую gofun. Это были тонко проработанные, а затем позолоченные рельефные изображения пагод, чайных церемоний, скал, экзотических птиц и пейзажей.

В XVIII в. Коромандельские панели еще раз появились на сцене, приобретя новый облик, на этот раз включенные в конструкцию мебели. Перемена происходила двумя путями. В 1688 г. несколько английских ремесленников были посланы обучить "индийцев", как производить товары, - шаг, считавшийся необходимым теми, кто чувствовал, что им не подходят японские мебельные изделия. В то же время некоторые готовые мебельные изделия посылались на Восток для покрытия лаком.

Еще одним вариантом была отправка лаковых панелей в Европу, чтобы использовать их в столешницах, секретерах и бра. Миниатюрные ширмы часто переделывались в зеркала. Джон Столкер и Джорж Паркер, авторы "Трактата о лакировке и полировке", опубликованного в Лондоне в 1688 г., высмеяли эту практику, говоря, что коромандель "почти вышел из моды и из употребления. Никто больше не увлекается им, и никто не отделывает им комнат в своем доме, за исключением тех, кто имеет новые шкафы, сделанные из старых ширм, из больших их кусков..."

Эта характеристика моды была несколько преждевременной. Но исследование нескольких образцов покажет, как произошла эта трансформация и как европейцы интерпретировали восточные решения.

Пара угловых буфетов в коллекции Райтемен, сделанных Бернардом IIВан Ризенбургом между 1745 и 1749 гг., представляет очаровательную комбинацию стилей, созданную одним из лучших французских краснодеревщиков. Они описываются в каталоге коллекции, как "облицованные черным деревом по дубу, инкрустированные Коромандельским лаком". Оправа сделана из резной золоченой бронзы, а верх - из желтого в прожилках мрамора, со скошенным передним краем. Панели вырезаны из ширмы, и достаточно забавно то, что они не парные. На правой дверце одного из буфетов изображены девушки, играющие на музыкальных инструментах, тогда как на левой - фигуры людей, занятых домашними делами. Таким же образом на правой дверце другого шкафчика представлены женщины, прогуливающиеся в саду, а на левой дверце - уличная сцена с качелями. Сэр Френсис Уотсон, составитель каталога коллекции, говорит, что "своенравную манеру, из-за которой композиции лаков на соседних дверцах вырезаны так, что отсутствует, например, продолжение архитектурного фона, нельзя объяснить небрежностью. Несомненно, что было бы очень легко расположить на двери панели, вырезанные из одной Коромандельской створки, так чтобы композиция имела какой-то смысл. Скорее, это иллюстрирует важность для создателей рококо во Франции возможности продемонстрировать весьма капризную перспективу, используемую художниками Дальнего Востока, так что здесь эта прихотливость еще и преувеличивается, хотя и так используются настоящие восточные материалы". Вскоре после изготовления эти шкафчики были проданы в 1750 г. Лазарем Дювуа, известным французским антикваром. Интересно отметить, что все даты продажи им мебели, облицованной Коромандельским лаком, укладываются в пределы двухлетнего периода.

Пристенный столик, также Ван Ризенбурга, иллюстрирует другой способ, которым может быть достигнуто сочетание элементов. Этот очаровательный столик имеет черную с золотом выдвижную панель впереди, обрамленную позолоченными бронзовыми завитками, акантовыми листьями и рокайльными мотивами. Они окружают пейзажную панель, которая частично японская, хотя и покрыта европейским лаком. Сэр Френсис говорит, что "практика добавления деталей в европейский лак для того, чтобы приспособить элементы восточного лака к формам европейских панелей рококо, не была чем-то необычным во Франции XVIII в.". Подобным образом, если какой-то участок изделия был слишком рокайльным по форме, эта часть делалась в технике европейского лака, оставляя использование восточных панелей для относительно плоских поверхностей. С течением времени Коромандельские панели потеряли свою популярность, исполнив желание европейских злопыхателей.

Эти элегантные превосходные французские шедевры, так далеко ушедшие во времени, расстоянии и стиле от ранних Минских ширм, - иллюстрация одного из многих способов, которыми пользовалась европейская культура, изредка включая в себя, а чаще имитируя и заново интерпретируя Восток во время эпидеми chinoiserie, широко распространившейся в XVIII в.

Публикуется в сокращении

Перевод Н.В Гридневой, старшего научного сотрудника Музея личных коллекций им. А.В.Блещунова (Одесса).